Никто не забыт, ничто не забыто. Этот принцип должен оставаться незыблемым в отношении защитников отечества всех времён, какие бы новые судьбоносные события ни происходили. Минуло 30 лет с начала контртеррористической операции на Северном Кавказе. Вообразить ли было в пору расцвета СССР, что однажды братские союзные республики станут иностранными государствами и целый ряд из нихнедружественными России?

Окончание. Начало в № 5.

Наша семья пережила эти десять лет очень трудно. Я работала уборщицей на ГРЭС, муж – в горкомхозе, в благоустройстве. Устроиться на работу по специальности Игорю не удавалось, работал какое-то время вместе с отцом, потом в фирме «Румель-Сервис» у М.Ш.Фридмана.

В марте 1993 года военкомат направил его на месяц в город Волхов учиться на водителя. Сын получил водительские права с категорией «С» (грузовые автомашины). Той весной много его ровесников из числа друзей и знакомых,ушли служить в армию, а ему дали отсрочку до осени.

Вот, как сейчас помню, где-то в первых числах ноября иду в магазин, а он мне навстречу.

Спрашиваю:

– Ты откуда?

– Из военкомата, – отвечает. – Контрольная повестка на десятое ноября.

А накануне, второго ноября, буквально всех его друзей уже к месту службы отправили. На отвальной у Игоря одни девчонки были, и только один парень из Санкт-Петербурга, Захар. Он учился в юридическом институте, к службе в армии относился скептически и служить вообще не собирался.

Сначала Игорь попал служить в Москву, и с ним ещё двое киришских, Юра Воронов и Рома Кузнецов. Около месяца они там были, а потом их отправили в учебку ВДВ в Калининградскую область, в Черняховск. В феврале сын позвонил домой и пригласил приехать к нему, к 20 февраля, на присягу. Поехали мы с дочкой. Приехали, а принятие присяги перенесли на другое время. Но мне командование разрешило встретиться с сыном и забрать его и Юру с Ромой на целый день в увольнение в город. Боже ж ты мой, худые, голодные, ноги все в болячках, кровавых мозолях. На Юре вообще живого места нет. Вот я целый день их там, в гостинице, лечила и откармливала, а вечером обратно в часть отвела. И убыли мы с дочкой в Ленинград.

Письма сынок писал часто, или мне, или отцу, каждые две недели получали от него весточку по почте. Мы ему посылки отправляли и в Черняховск, а потом и во Псков. Это где-то в начале лета, в июне их, Игоря, Юру и Рому, перевели служить во Псков. Они там в разных подразделениях служили, но в одной воинской части.

В ноябре я получила письмо с просьбой приехать к нему. Собралась и поехала. Оказалось, случилась такая история: он совершил ДТП, командир отобрал у него водительские права и порвал. Увольнительную ему не давали, ходила в штаб части добиваться увольнительной, и его отпустили на один день. Ночевала у родителей его друга-сослуживца. 26 ноября он проводил меня на поезд, а 28 их на аэродром и – в Чечню. То, что он и Юра Воронов там, я узнала не из письма сына, а от отчима Ромы Кузнецова. Он дальнобойщик и часто заезжал во Псков. Рома ему и сказал, что Игоря и Юру отправили на Кавказ.

Из Владикавказа от сына получили несколько писем, а потом – тишина. Новый год прошёл, но от Игоря нет вестей. На сердце всё тревожнее. Получилось так, что о гибели сына я узнала раньше официального извещения. По телевидению на одном из каналов была прямая линия с номером телефона, по которому родственники могли узнать о пропавших в Чечне. Я думала, может, в плен попал, и позвонила. Трубку взяла женщина. Я представилась, назвала номер войсковой части и паспортные данные сына. Число не помню, но это была пятница, в первом часу я позвонила. Голос в телефоне говорит: «Подождите.» Я чувствую, что собеседница уклоняется от прямого ответа и, слышу, спрашивает кого-то. Потом берёт трубку мужчина и вновь начинает меня расспрашивать. Я уже не выдерживаю и говорю: «Вы мне скажите правду, жив он, ранен, в плену.» И мужской голос мне сказал: «Ваш сын погиб.» Потом уже ничего не помню. Отец пошёл в военкомат, и ему дали документ.

Игорь погиб 15-го января в городе Грозный, когда шли бои за железнодорожный вокзал и ремонтное депо. Привезли его в Кириши 26 января не в оцинкованном, а в обычном деревянном гробу. Гроб я попросила открыть, чтобы увидеть его и убедиться, что это мой родной сын, Игорь. Воинские почести от министерства обороны – почётный караул, флаг, прощальный салют из автоматов – всё это было.

Похоронили сына на кладбище в Тальцах, в трёх километрах от Водогона. День был морозный, много снега.

Если бы у нас с мужем не было дочери, не знаю, как бы мы пережили это горе, но надо было жить и растить её.

Совпадение это или божий промысел, но ровно через семь лет, 15 января, в день памяти Игоря, у нашей Ирины родилась дочь, наша любимая внучка Ариночка.

Муж мой, Анатолий Иванович, сейчас на инвалидности, в 2011 ему ампутировали левую ногу, а до этого он перенёс несколько операций, во время одной  – у него остановилось сердце, но врачи спасли. При встречах с родителями доармейских друзей Игоря и с другими знакомыми выяснялись подробности о том, что у многих ребят его прежнего круга судьба сложилась тоже трагически – кто в наркоманию ударился, кто в тюрьму попал, кто в каких-то бытовых драках и криминальных разборках погиб. Взять того же Захара, что был на проводах Игоря. В армию он, оказывается, позже был призван, тоже воевал на Кавказе, в дальнейшем его гражданская жизнь круто не задалась, а теперь на СВО пропал без вести».

К рассказу матери истинного героя северокавказской кампании (а именно так вполне справедливо называть достойного сына достойных родителей, Анатолия Ивановича и Валентины Александровны) добавим. Рядовой Игорь Пугач был представлен к ордену Мужества за подвиг, совершённый им ещё в одной спецоперации на территории Чечни, предшествовавшей участию воина-десантника в штурме столицы самопровозглашённой мятежной республики Ичкерия. Да, представление бойца к высокой награде было составлено командованием ещё прижизненно. В ходе последовавших ожесточённых боёв в «Сталинграде на Сунже» солдат получить заслуженный орден не успел.

Приказ о награждении был утверждён лишь 2 февраля 1995 года, что удивительно, в дату для истории нашей страны судьбоносную. К тому времени погибший, верный присяге воин на одиннадцатый день после гибели обрёл вечный покой на родине предков по материнской линии. Вечная ему память и слава.

А задержка полевой почты из мест боевых действий – дело обычное и вполне объяснимое. Иные письма находят адресата, когда автор посланий уже почил. Последнее отправление, из Грозного, датировано 1 января 1995 года. Родные Игоря Пугача часто перечитывают эти письма с военной службы и вспоминают, каким он был. Великая скорбь и незыблемая гордость за родного человека, честно и достойно исполнившего долг гражданина страны, в ту пору переживавшей один из трагических и драматических периодов своей истории. Лихие девяностые прошлого века не подлежат забвению. Война и контртеррористическая операция на Северном Кавказе – одна из важнейших страниц этой истории, пропустить которую при прочтении «повести временных лет» современной эпохи недопустимо

Александр Филиппов,

Вадим Кучеренко.

Фото и документы из архива семьи Пугач.