Продолжаем публикацию рассказа «Два взгляда на город Ломоносов» из будущего сборника произведений журналиста, художника, писателя, по образованию – архитектора и киносценариста Нонны Ермиловой под названием «Путешествия и приключения краеведа-любителя и её друзей». Будущая книга Н.Ермиловой, посвящённая городу Ораниенбаум, ныне город Ломоносов Петродворцового района Санкт-Петербурга, куда войдут её рассказы, новеллы и эссе, предназначена для семейного чтения и может стать пособием для начинающих писателей. Читателям «Балтийского луча» предоставляется уникальная возможность стать свидетелями рождения новой книги. Это своеобразный мастер – класс по написанию литературных произведений краеведческой тематики.

Гуляя по Ораниенбаумскому парку, на площадке над Нижним прудом вместо аттракционов мы увидели просто луг, запорошенный снегом. Подстриженные кусты на белом снегу выглядели подчёркнуто графично в сплетении выровненных поверху веток, словно были нарисованы на современном проекте рукой архитектора. Кругом видны были приметы реставрации, реконструкции, строительства и благоустройства парковой территории: что-то было перегорожено и закрыто. О том, что реставрация современная, свидетельствовали новомодные материалы: например, связки гофрированных пластиковых труб оранжевого цвета, очевидно, предназначенных для подземных коммуникаций. На свежевыпавшем чистом снегу в парке они смотрелись ярко и диковинно, словно драконы и мифические змеи на японской гравюре. Бредём по заснеженной траве в направлении дальнего водопада через невидимые границы разрушенной крепости Петерштадт. Только входные ворота и напоминают о ней, да и то лишь тому, кто про неё знает. Почётные ворота крепости Петерштадт – удивительное сооружение. Над массивной въездной аркой ворот, оформленной самым строгим в ордерной системе тосканским ордером, высится изящная, почти прозрачная, застеклённая восьмиугольная башенка-фонарик, которую венчает купол со шпилем. Из башенки караул должен был следить за приближением воображаемого неприятеля. Въездные ворота, да ещё Почётные, как кажется теперь, никуда и не ведущие, – странное и печальное зрелище. Выходим ко дворцу Петра третьего. «Архитектор Ринальди намеренно срезал по дуге угол в этом здании, чтобы, даже будучи небольшим, оно казалось величественным», – мелькает в моей памяти. И в который раз вспоминаю о том, как много лет назад в мастерской № 9 ЛенНИИпроекта старшие товарищи и коллеги по архитектурному цеху предлагали мне полюбить этот маленький дворец, проникнуться его историей, а заодно и историей несчастного императора Петра третьего, и всерьёз заинтересоваться реставрацией этого дворца. Как они были терпеливы и снисходительны, а также дружественны ко мне тогда. Помню девочек – научных работников музея, которые рассказывали мне о залах дворца и даже показали секретик – изображение обезьянки в лепнине на потолке одного из них. Какого? Теперь не могу отыскать тот зал. Но постараюсь непременно это сделать, конечно. Хотя не он ли это: «В Будуаре сохранилась лепнина. По углам комнаты помещены повторяющиеся композиции с изображением знамён, труб, пушек, стрел; виден барабан, на котором восседает обезьяна». Это из исторического описания внутреннего убранства дворца Петра третьего в Ораниенбаумском парке. Значит, обезьянка, действительно, существует и даже болтает лапками, сидя на барабане в лепнине потолка в Будуаре. В это воспоминание опять вплетается работа долгой зимой в павильоне Катальная горка. Удивительные фарфоровые подвески из крошечных букетиков цветов вперемешку с ягодками земляники на люстрах в этом дворце. В стеклянных витринах – искусно сделанные изящные фарфоровые безделушки моих любимых оттенков: перламутровый бело-розовый, золотистый, малиновый, лиловый, сиреневый, изумрудный. Чудное чудо – огромный чайник опалового цвета, подобный сказочному округлому слону в сбруе, изукрашенной изумрудами, сапфирами и увешенной медными бубенчиками с колокольчиками. Во всяком случае, так я это себе представляю по памяти сегодня. Но медные украшения на чайнике точно присутствуют: наверное, цепочка удерживает крышечку и имеется что-то вроде ситечка на выгнутом носике. Будете навещать экспозицию павильона Катальная горка, сами и увидите, что к чему. Высокий красного дерева футляр часов с маятником и сам их старинный циферблат с изображением сердито надувшего щёки солнышка. Вазы и большие бронзовые охотничьи собаки в хранилище павильона Катальной горки. Сейчас, должно быть, именно эти псы охраняют один из входов в Китайский дворец. И этот (если только сие не игра памяти и воображения) забавный экспонат, который не всем посетителям показывают, – золотой (возможно, начищенный медный) блестящий и в лазоревых, белых и лиловых цветах унитаз, спрятанный в тайничке в Китайском дворце. Музейные девушки мне столько всего показывали и рассказывали, угощали чаем со сладостями и разрешали звонить из музея по телефону, сколько захочу. А я, молодой горе-реставратор, так тогда стремилась выскочить поскорее из трёх лет своей последипломной обязательной профессиональной жизни в большой мир, будто он щедро вознаградит меня за это. Конечно же, я, как и герой когда-то известной каждому школьнику героической притчи Аркадия Гайдара о горячем камне, не жалею об этом. Но думаю, что в том самом периоде жизни – с сокровищами ораниенбаумских музеев – можно было больше радоваться, любоваться и наслаждаться открытым для меня музейным миром, быть спокойнее и счастливее. А главное, получше рассмотреть всё и запомнить. Не говоря о том, что можно было все и сфотографировать. К примеру, знаменитые чертежи Сент-Элера: только и хватило меня на то, чтобы упомянуть их в общей череде описаний культурных достижений минувших веков на экзамене во ВГИКе и тем самым разозлить преподавателей истории, и без того сбитых с толку перестроечными откровениями. Лучше бы я сама внимательнее вглядывалась в эти чертежи. И вот, наконец, желанная цель нашего путешествия: второй водопад Ораниенбаумского парка. Он мощным потоком спускается с плотины из-под моста по ступенчатым уступам и, пенясь, дробится среди камней, ослабевая и снова обращаясь в неглубокую речку Караста, которая быстро теряет свою стремительность, петляя в низине между деревьями.

Н.Ермилова.

Фото и рисунки автора.