Очередные бианковские чтения прошли в библиотеке посёлка Лебяжье Ломоносовского района. Здесь на берегу Финского залива семья Бианки летом жила на даче.
Виталий Бианки родился 11 февраля 1894 года в семье хранителя зоологического музея в Петербурге в квартире на Университетской набережной, дом 5. Он был младшим из трёх братьев и отличался живым темпераментом. Старший брат Лев был значительно старше, и товарищем детских игр Виталия был средний брат Анатолий. По его опубликованным не так давно воспоминаниям попробуем представить картину из истории семьи Бианки и посёлка Лебяжье того времени.
В начале мая отец всегда вывозил семью на дачу. Шумных дачных мест он не любил, поэтому выезжали в малонаселённые места Петербургской губернии. В 1897 году облюбовали чудное местечко на берегу Финского залива – Лебяжье. И с этого первого лета в Лоцманском селении в посёлке Лебяжье, по воспоминаниям всех членов семьи, начался самый счастливый период их жизни.
Огромное впечатление на братьев произвела первая поездка на дачу. И как они ездили в Лебяжье на поезде до Ораниенбаума (ныне город Ломоносов) и дальше двадцать вёрст на извозчике. А в тот первый раз была посадка на теплоход на Неве за Николаевским мостом, затем Кронштадт – городок-остров среди моря, переезд на извозчике на другой конец острова Котлин, где снова садились на пароход, но уже маленький. На нём шли до небольшой дамбы квадратной формы, сооружённой в открытом море, на песчаной отмели, в километре от берега. Там пересели в лодки, которые доставили на берег к построенной в середине Лоцманского селения в Лебяжье пристани. Качка не мешала с восхищением разглядывать селение с пятнадцатью ярко-жёлтыми домиками с красными крышами, с садиками за зелёными заборами. Дома стояли вдоль песчаного пляжа, резко выделяясь на фоне тёмно-зелёного парка.
Дача Бианки оказалась самая крайняя справа, под номером 1. Четыре комнаты и кухня, веранда с видом на море. Все дома соединены мостками. Параллельно протекает речка, за ней парк, в котором вдоль дороги стоит ещё двенадцать домов; а дальше – лес, огороженный участок которого тоже относится к Лоцманскому селению. Дома заселены семьями лоцманов. Ни одно судно, как объяснял старший Бианки, не может пройти в Кронштадт и обратно, не зная дороги, которая называется фарватером. Указать эту дорогу, провести судно так, чтобы оно не село на мель, должен лоцман. Должность важная, а зарплата невелика: большинство были вынуждены сдавать свои дома на лето дачникам. Сами лоцманы с семьями переселялись на летние месяцы в соседнюю деревушку Лебяжье, где за комнаты в избах платили пустяки. Таким образом, Лоцманское селение на лето превращалось в дачный посёлок. Дачники скоро знакомились друг с другом, молодёжь играла, купалась, каталась на лодках, а по вечерам устраивала концерты и танцы в помещении домашней лоцманской церкви.
Годы, прожитые в Лоцманском селении с 1897 по 1901 и двенадцать лет с 1903 по 1915 в Лебяжье, оставили у братьев Бианки самые тёплые впечатления детства. Старший брат Лев уже заканчивал гимназию. Анатолий с Витей пользовались полной свободой и проводили время или на лодке, которую отец нанимал на всё лето, или на пляже. Они рано научились грести, и в тихую погоду им разрешалось кататься около берега залива вдвоём. Прямо за дачей на дюнах росли кусты черёмухи, ольха и ива. В этом направлении никто не ходил, и братья любили играть там одни, много часов проводя в «нашем месте» между речкой и морем.
Отец, приезжая из города, ходил с ними на экскурсии в лес, учил различать голоса птиц, узнавать породы деревьев, цветы, собирать растения и насекомых. У них в клетках всегда жили птицы. Одно лето у них прожили две дикие козочки, найденные маленькими в лесу. Они были совсем ручные и не пытались уйти за ограду, но любили заходить на веранду, чтобы получить вкусный кусочек из рук людей. Перед отъездом с дачи обе козы, ставшие уже большими, были отправлены в частный зверинец. Жили в семье Бианки в Лоцманском селении также белки, ежи, черепахи и желтопузики – безногие змееобразные ящерицы. Они иногда сбегали, и это стало официальной причиной отказа продлить контракт на дачу на очередной год.
В гости к Бианки нередко приезжали родные и знакомые. В Лоцманском они познакомились и подружились с большой семьёй Оскара Гаген-Торна, главного врача Обуховского завода, и его брата Ивана – известного в Петербурге хирурга. Дружили родители, затем сыновья, а в третьем поколении породнились: сын Виталия Бианки Виталий Витальевич был женат на одной из Гаген-Торн. Из местных Бианки дружили с помещиками Ливеровскими и Якубовичами, а также с командиром красногорского маяка Куприяновым. На месте бывшего маяка стоит форт Красная Горка. Тогда это место было местом пикников лебяженских дачников. Бианки ездили на Красную Горку, чтобы полюбоваться прекрасным видом с маяка на Финский залив. Маяк служил одновременно и оптическим телеграфом, передавал знаками сигналы в Кронштадт о появлении на горизонте кораблей. Гостеприимные Куприяновы укладом уединённой жизни напоминали старосветских помещиков.
А в сентябре начинался новый период жизни братьев Бианки – школьный.
Рядом с их домом в Петербурге на Университетской набережной был императорский историко-филологический институт. При нём во дворе существовала классическая гимназия, где учился Лев, окончивший её с золотой медалью. Выпускные экзамены продолжались весь май, и поэтому отец решил, что лучше поехать на дачу не в Лебяжье, а ближе к Петербургу – в имение Ольгино под Ораниенбаумом. Там им не понравилось, море далеко, лето оказалось холодное и дождливое. Самыми яркими оказались и запомнились два момента. В один из редких солнечных дней к ним на автомобиле – большая редкость по тем временам – приехал родственник матери. Он пожелал покатать мальчиков по парковым дорожкам. На одном из поворотов дверца машины открылась, и Виталий кубарем вылетел на дорогу. Обошлось благополучно, в отличие от второго случая. 8-летний Витя был непоседливым, ничего не боялся, всюду лез первым. Однажды он залез на лошадь, стоявшую у крыльца. Конюх положил на её спину седло и, не закрепив, отошёл. Лошадь сбросила седока вместе с седлом, и всё лето он ходил с перевязанной головой.
В гимназии, куда поступили и младшие братья, главное внимание уделяли языкам – латынь и немецкий с первого класса, с третьего – греческий и французский. Совсем не было естественно-исторических предметов. Дисциплина в гимназии была строжайшая: бегать нельзя, даже на переменах полагалось чинно ходить по залу и обязательно против часовой стрелки. Никаких экскурсий или походов. Только один раз в год устраивался благотворительный вечер – в рождественские каникулы. Смириться с жёсткой дисциплиной в казённой гимназии могли лишь дети спокойного темперамента, а темпераментные конфликтовали и часто покидали школу. К таким принадлежал и Виталий. Он на лету схватывал знания, но только если ему было интересно. Он с трудом дошёл до старших классов и отказывался учиться дальше. Отец перевёл его в частную гимназию. Там Виталий увлёкся литературой, но по-прежнему не любил математику. Предпочитал, сидя на задней парте, писать стихи. Свободное время ученики проводили в бурных собраниях, обсуждались методы преподавания, проверки знаний и даже политика. Выпускниками этой гимназии стали многие известные в те годы люди. За одной партой с Бианки сидел Илья Маршак. У Виталия из-за нелюбви к точным наукам и здесь были трудности, и Илья помогал ему по физике и математике, летом даже приезжал для этого на дачу в Лебяжье. Дружба эта сыграла большую роль и в литературной судьбе Бианки. Ведь Илья, будущий писатель Ильин, был братом Самуила Маршака – редактора детгиза, напечатавшего первые рассказы Бианки. В значительной мере благодаря отцу, активно работавшему в родительском комитете, Виталий закончил гимназию весной 1915-го. Ему был 21 год.
И в воспоминаниях о школьных годах лучшим временем у братьев Бианки названы беззаботные летние месяцы, проведённые в Лебяжье. Бианки уезжали с дачи позже всех дачников. Им всегда было грустно расставаться с просторами моря, зеленью лесов и, главное, с прелестью свободы. В 1902-м лоцман, хозяин дачи №1 в Лоцманском селении, отказался сдать свой дом Бианки, а другого в селении им не хотелось. Валентин Львович обратился к владелице небольшого имения в деревне Лебяжье, Евгении Свиньиной, и она охотно сдала свою двухэтажную дачу. С юга и востока это имение прилегало к деревне, с запада к имению Якубовичей. Муж Ольги Якубович купил его у писателя-сатирика Салтыкова-Щедрина. В произведении о пребывании писателя в Лебяжье «Убежище Монрепо» упоминается ростовщик-лавочник, сыновья которого торговали при Бианки, один – в деревне Лебяжье, другой – в версте дальше, где владел большим участком земли и несколькими домами – Петровским хутором, как его называли по имени хозяина Петра Григорьева.
В жёлтой даче, как называли дом Свиньиной, семья прожила четыре года. Дача Свиньиной стояла в берёзовом лесочке, отделённом от берега залива дюнами. На первом этаже были кабинет отца, спальни родителей и младших братьев, кухня. На втором разместились старший брат и кухарка с горничной. Участок берега Свиньиной был рядом с устьем реки Лебяжьей, заросшим камышом. Длинные мостки вели в купальню, вынесенную на более глубокое место. Там же привязывались лодки дачников.
Летом 1905-го в семье Бианки жил лось. Совсем маленьким его нашли в лесу и подарили Бианки, когда они в начале мая приехали на дачу Свиньиной. Лося кормили молоком, хлебом и листьями. Перед отъездом с дачи отец решил подарить лося зоосаду, так как прирученный зверь не выжил бы в лесу. Из Петербурга за ним пришла подвода с клеткой и увезла его. Осенью и зимой братья с матерью навещали лося в зоопарке.
Свободная жизнь на даче в школьном возрасте определила в значительной мере будущее братьев Бианки. В Лебяжье определились их характеры, интересы и склонности. Большое воспитательное значение имел пример отца, учёного и знатока природы, охотника, коллекционера. Конечно, братья отличались и по характеру, и по восприятию жизни. Лев с детства много занимался насекомыми с отцом и стал энтомологом. Различия между младшими братьями определились, когда Анатолию было двенадцать, а Виталию десять. Отец дал им духовое ружьё, похожее на палку и стрелявшее мелкой дробью, если дунуть как в дудку. Анатолий, попробовав, убил утку и так огорчился, что никогда больше не брал ружья в руки. На следующий год отец подарил ему фотокамеру с условием, что он пройдёт курс обучения этому делу. Большинство сохранившихся семейных фотографий – это его рук дело. А Виталий стал полноправным участником лебяженского охотничьего братства, с увлечением охотился, для него это было спортом. Ещё он увлекался сначала футболом и девушками, а потом и литературой. Футбол стал в те годы популярной игрой. В игре принимали участие только дачники, их них формировались команды. Лебяженская команда «Лебедь» соревновалась с соседними – борковской, ижорской и другими. На соревнования стекалось множество болельщиков. Виталий был первым форвардом лебяженской команды вместе с Орестом Гаген-Торном. Игроков знали все дачники округи. Отсюда пошла популярность Виталия, которой способствовали не только его внешность итальянского типа, но и ловкость в игре, общительность.
Было в Лебяжье ещё место, которое привлекало молодёжь – имение Ливеровских. В их сарае-риге были сооружены помост-сцена и скамьи для зрителей. Здесь ставили спектакли и «живые картины», под руководством Марии Ливеровской знакомились со стихами, например, Блока, ставшего на всю жизнь для Виталия любимым и часто цитируемым поэтом.
Летом 1907-го отец снял дачу в Петровском хуторе в связи с отъездом Свиньиных из Лебяжья. Маленький дом у шоссе – единственный сохранившийся до наших дней дом Бианки, сохранившийся условно и многократно перестроенный за столько лет. Бианки прожили в нём четыре года, пока хозяин хутора не решил построить для них большую дачу ближе к морю и распланировал всё, как им удобно. И эта дача оказалась самой лучшей и любимой, Бианки жили на ней каждое лето до 1915-го включительно. Это был двухэтажный дом с пятью комнатами внизу и четырьмя наверху, с большой стеклянной верандой и балконом. Дача стояла на песчаной гряде у опушки лесочка. Небольшой сад был ограждён забором. До берега моря добегали за две-три минуты. Каждый в семье имел отдельную комнату. Эти годы были периодом расцвета благосостояния семьи. Валентин Львович кроме оклада хранителя зоологического музея стал получать пенсию, почти удвоившую доход. В доме постоянно гостили родные и знакомые. Хозяйка, Клара Андреевна, удивляла своими кулинарными изделиями. Приезжая из города на субботу и воскресенье, Валентин Львович заботился о пополнении коллекции музея, приносил из леса целые кусты и ветки, гнёзда. Прикомандированный из музея препаратор обрабатывал шкурки птиц. Всё добытое в лебяженских лесах тщательно укладывалось в ящики и перевозилось на специально нанятых финских парусниках по заливу и Неве прямо к зданию музея.
Всё разрушила первая мировая война. Семья жила на даче в Петровском хуторе. Анатолий был на третьем курсе университета, Виталий перешёл в восьмой класс, Лев собирал фольклор где-то в Новгородской области. Война стала полной неожиданностью для большинства. Казалось невероятным, что из-за террористического акта в Сараево может разгореться мировая катастрофа. Очень тяжело переживала войну мать. Чистокровная немка, всю жизнь прожившая в России, она тяжело переживала неприязнь ко всему немецкому, а ведь скоро даже Петербург стал Петроградом. Она волновалась за своих детей, за родственников-немцев, вынужденных уехать из страны. В начале 1915-го Клара Андреевна слегла. Весной ей стало легче, они даже выехали на дачу, здесь она однажды и не проснулась. Это был и конец детства Виталия Бианки. И конец целой эпохи. Впереди была совсем другая жизнь.
 

М.САРАМОТИНА, заведующая библиотекой.

Газета "Балтийский луч" № 19 от 10 мая 2019 года.