В ЕДИНОМ СТРОЮ ЗА ЕДИНУЮ РОДИНУ
История — это не только карты сражений, но и карта человеческих судеб. Как сложилось, что уроженцы знойных долин Таджикистана, откуда до Ленинграда тысячи километров, оказались среди тех, кто стоял насмерть на промёрзших невских рубежах? Об этом Дмитрий Асташкин, старший научный сотрудник Санкт-Петербургского института истории РАН, на правах модератора и докладчика спрашивал участников недавней конференции «80-летие Великой Победы: исторический вклад народов России и Таджикистана» в Душанбе. За окном был жаркий октябрь Центральной Азии, а в разговорах — холодная первая осень Ленинградской битвы.
ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА ТУЙЧИ ЭРДЖИГИТОВ
Маленькая Таджикская ССР с населением едва ли в полтора миллиона отправила на фронт треть своих мужчин. Сухая статистика обретает трагическую глубину, если вдуматься: каждый третий из ушедших не вернулся. Они сражались и погибали под Москвой и Сталинградом, но для многих последним пристанищем стала далёкая сырая земля под Ленинградом. В начале конференции участникам показали документальный фильм, смонтированный на основе советской кинохроники. И среди многих лиц и имён возникла одна история, воплотившая символ жертвы. Герой Совет кого Союза Туйчи Эрджигитов из кишлака Булок. Он повторил под виг погибшего в Ленинградской области Александра Панкратова, закрыв собой амбразуру вражеского дзота у деревни Смердыня.
Туйчи был двадцать один год.
При отправке на фронт мать, со гласно традиции «кулчагазон», дала ему надкусить лепёшку — символ того, что он должен вернуться*. Лепёшка так и осталась лежать у его портрета дома. Мать он больше не увидел.
— Ни поля, ни друга не выдав,
Ни русские рощи святые,
Навстречу победе и смерти
Поднялся Туйчи Эрджигитов.
ПАВЕЛ ШУБИН, ПОЭТ-ВОЕНКОР, 1943 ГОД
Кадры, снятые студией «Таджикфильм» для ленты «Горсть материнской земли», запечатлели немой диалог между матерью героя Хайриниссо Эрджигитовой, приехавшей в 1968 году в Любань, — и официальной, застывшей в камне памятью. Она положила на могилу сына горсть земли из его родного кишлака. Этот жест, одновременно простой и вселенский, говорит больше, чем любые памятники. Бюст, установленный в Любани в 2015 году, — важная часть этой памяти.
СНАЙПЕР ТЕШАБОЙ ОДИЛОВ
Тешабой Одилов из кишлака Сох оказался на крошечном клочке земли, известном как Невский пятачок. Военкор Павел Лукницкий в книге о его подвиге писал, что многие сутки Одилов провёл в этом аду, где земля буквально горела под ногами. В одном из боёв, когда от всей роты осталась горстка людей, он принял отчаянное решение. Он расставил уцелевших бойцов так, чтобы создать иллюзию присутствия полноценного подразделения, и сам метнулся в головокружительную импровизацию: лично перебегал от одного пулемёта к другому, ведя яростный огонь. Эта тактика отчаяния сработала — враг был введён в заблуждение.
Позже, после ранения, Одилов стал снайпером. К маю 1942 года на его счету было более 100 фашистов. Он не только результативно работал сам, но и, став заместителем начальника школы снайперов 55-й армии, лично подготовил не менее 25 успешных снайперов. После войны Тешабой продолжил учить и учиться — стал директором школы, был председателем колхоза «Ленинград». Не за был он и боевых товарищей — 9 сентября 1971 года Одилов приехал на встречу с однополчанами на тот самый политый кровью берег Невы, где ему вручили по чётный знак «Ветерану Невской Дубровки». А на пятачке 12 сентября 1971 года был открыт памятник «Рубежный камень».
СОЛНЕЧНЫЕ ФРУКТЫ ЗАМЕРЗАЮЩЕМУ ГОРОДУ
Вклад Таджикистана в общую п беду не исчерпывался подвигами солдат на фронте. Это была и помощь осаждённому городу. В Новый 1942 год из Сталинабада в Ленинград через Ленинградскую область отправился первый эшелон с продовольствием: 17 тысяч банок консервов и варенья, 60 тонн сухофруктов. Разительный и спасительный контраст: солнечные фрукты в замерзающем, измождённом городе. Всего за время блокады Таджикистан отправил в Ленинград десятки вагонов с подарками.
И была ещё одна, «тихая» форма помощи. Таджикистан стал домом для 20 тысяч эвакуированных ленинградцев, про шедших через Дорогу жизни и преодолевших тысячи километров железных дорог. В столицу республики прибыли эвакуированные театры, включая Ленинградский театр эстрады и миниатюр. Осенью 1941 года сюда же привезли детей из ленинградских детских домов.
ЖИВАЯ ПАМЯТЬ — ОБЩАЯ НИТЬ
На конференции в Душанбе, под жарким октябрьским солнцем, историки из России и Таджикистана говорили не столь ко о политике, сколько о долге перед прошлым. Истинный конфликт лежит не между народами, а между памятью и забвением. Задача сегодня — не настаивать на единственно верном прочтении, а вместе изучать архивы, фиксировать имена, сохранять следы.
Пока мы вместе читаем одну и ту же переписку Ленинграда и Душанбе, пока мы вместе находим в архивных папках общие имена — память остаётся живой. Она становится не идеологическим конструктом, а общей нитью, на которую нанизаны бусины знаний, судеб и потерь. Сможет ли она не порваться в мире, в котором у каждой страны — своя историческая политика? Вопрос, оставшийся без ответа в Национальной академии наук Таджикистана, с тихой настойчивостью звучит и здесь, среди серых туманов Ленинградской земли, хранящей покой воинов из далёкого Таджикистана.
ДМИТРИЙ АСТАШКИН
ПОДАРКИ ЛЕНИНГРАДУ ОТ ТРУДЯЩИХСЯ ТАДЖИКИСТАНА СТАЛИНАБАД, 11 июля. (По телеф. от соб. корр.).
Сегодня в Ленинград отправлен эшелон подарков от таджикского народа трудящимся города Ленина и морякам Краснознамённой Балтики к Дню Военно-Морского Флота. Эшелон сопровождает делегация рабочих и колхозников Таджикистана, возглавляемая председателем президиума Верховного Совета Таджикской ССР тов. Шагадаевым. За короткий срок трудящиеся городов и районных центров Таджикистана собрали на подарки ленинградцам свыше 1 млн рублей и большое количество продуктов. В составе эшелона 50 вагонов, гружённых свежими овощами и фруктами, мясом, рисом, кондитерскими изделиями, сухарями, вином, табаком.
ИЗВЕСТИЯ, 12 ИЮЛЯ 1942, № 162 ЗАЩИТНИКАМ ОТЕЧЕСТВА
* Древняя церемония в Таджикистане, во время которой будущий солдат, отправляясь на службу в армию, кусает лепёшку.
