Продолжаем публикацию рассказа «Ораниенбаумский парк с чувством понедельника» из будущего сборника произведений журналиста, художника, писателя, по образованию архитектора и киносценариста Нонны Ермиловой под названием «Путешествия и приключения краеведа-любителя и её друзей». Будущая книга Н.Ермиловой, посвящённая городу Ораниенбаум, ныне город Ломоносов Петродворцового района Санкт-Петербурга, куда войдут её рассказы, новеллы и эссе, предназначена для семейного чтения и может стать пособием для начинающих писателей. Читателям «Балтийского луча» предоставляется уникальная возможность стать свидетелями рождения новой книги. Это своеобразный мастер-класс по написанию литературных произведений краеведческой тематики.
Во время Великой Отечественной войны павильон «Катальная горка» в Ораниенбаумском парке получил сильные повреждения. После войны его отреставрировали и открыли в 1959 году. А в 2007 году завершилась полная реконструкция павильона «Катальная горка». И когда смотришь на это бело-голубое чудо и на высокие, до неба, ели, обрамляющие аллею, ведущую к павильону, охватывает ощущение счастья и надежды на будущее. Словно начинается что-то новое, интересное. Скажем, та самая профессия, в которой мы состоимся и которая даст средства к существованию, чтобы можно было не беспокоиться об этом больше. На нашем обратном пути – каменные мостики в английском духе и, конечно же, островок Питера Пэна, как я его называю. Что ни говори, а в каждом парке нахожу я этот островок Питера Пэна. Мы смотрим на него с высоты мостика – маленький снежный кружок на реке, весь залитый солнцем, и на нём разноцветные уточки. Бросаем им кусочки булки, и, радостно крякая, они ловят их. Ярко малиновые кусты ивы все в почках и бликуют на солнце. Вербное воскресение в этом году уже миновало. Маленький розовый дворец Петра третьего кажется ещё меньше, как же всё-таки скромны были императоры в сравнении с нашими нуворишами. Жёлтые ворота с башенкой, со шлемом и навершием на входе в крепость Петерштадт, о которой я столько читала, слышала и даже сама писала в разных статьях, но которую так трудно здесь представить, ведь её давно нет. Ничего нет, только ворота и небольшой дворец – дворечик, как ласково называли его в реставрационной мастерской, где я работала долгих четыре года по окончании института. «Смотри, в каком он хорошеньком каменном мундирчике, да ты посмотри, какой красавчик», – говорили мне мои старшие коллеги архитекторы-реставраторы, которые так любили свои объекты и очень хотели приобщить меня к этой любви. Но когда моя коллега Таня Шеланкова раскрывала зашитую в футляр мраморную скамью на Царицином острове, чтобы проверить её состояние, эффект был всегда один и тот же: вместо того, чтобы, горя от любопытства, ожидать полного появления скамьи, я отскакивала подальше в страхе от разбегающихся из-под обшивки пауков. Не иначе, как красавицей-горкой называли они и дворец «Катальная горка». Но, кроме красоты, поработав там на обмерах всю зиму, я видела и кривизну её колонн – не полагающийся энтазис, и рукодельную кособокость, и неровность расстояний между одинаковыми элементами, и оплывшие разномастные фигурки балясин – каждая в кривом строю со своим брюшком, да ещё и часто посажанные, напоминающие сов, вазы на крыше. Это теперь, двадцать лет спустя, я вижу, что павильон Катальной горки – и вправду красавец, и глаз мой перестал отсчитывать балясины и сравнивать между собой колонны. В крепости Петра третьего были пять бастионов с 12 пушками, а также различные строения: арсенал, казармы, дома офицеров-голштинцев и коменданта, гауптвахта, пороховой склад и лютеранская кирха. В центре находился пятиугольный плац, ограждённый одноэтажными строениями и называвшийся Арсенальным двором. Между ними были расположены Почётные ворота. Вспомнилось детство, когда мы всей семьёй летом отправлялись сюда на прогулку. Это было культурным отдыхом в самом полном смысле этих слов, потому что мы отправлялись на экскурсию в прекрасный парк и его музеи. Помню, как мы любовались удивительными интерьерами Китайского дворца, как наслаждались красотой природы. И почему-то день нашей семейной прогулки был всегда солнечным. Конечно, мне запомнились развлечения в парке – аттракционы с качелями и колесом смеха, так его, кажется, называли. Это был такой смешной аттракцион в круглом павильоне, где все садились в середину круга, и он крутился, как пластинка, а люди по одному слетали с его центра к бортику. Последний человек, который удержался, побеждал и даже, может быть, получал приз. Этого я уже не помню. А в качелях-лодках на цепях (крылатые качели в песне – это, думаю, про них) можно было высоко раскачиваться вдвоём. Рядом можно было летать на самолётиках, кружиться на подвесной карусели и, конечно же, ехать по кругу на лошадках, слонах и верблюдах. И лодочная станция на берегу Нижнего пруда работала. Взяв лодку напрокат, можно было плавать на ней по всему пруду, что мы и делали. А потом, спустившись на проспект Юного Ленинца, ныне Дворцовый, мы заходили в летний деревянный зелёно-белый павильончик-мороженицу и ели мороженое с сиропом, сидя за столиком. Однажды официантка принесла мне целую палочку, собранную из белых и красных пробок от винных бутылок. Помню своё детское чувство небывалого восторга и радости от этого роскошного и щедрого подарка. И ещё помню, как мы были в Ломоносове с мамой, пришли на киносеанс в дом культуры – большой, с колоннами. А в ожидании сеанса ели мороженое рядом с памятником Михайло Ломоносову, у подножия которого сидит бронзовый мальчик из Холмогор. И помню то ощущение абсолютно полного счастья от того, что у мамы отпуск, и мы с ней вместе, и ничего больше не надо. Не знаю, что чувствуют сами родители, радуются ли за своих детей, ещё способных простодушно восторгаться самыми незамысловатыми вещами в таком сложном и жадном на разного рода удовольствия мире. И позже помню город Ломоносов, когда моя взрослая жизнь только начиналась, и будущее пугало неизвестностью. Я, будучи уже выпускницей института, ездила сюда на архитектурные обмеры в павильон «Катальная горка». И почти всю дорогу, повернувшись к окну электрички, украдкой смахивала слёзы, стараясь делать это незаметно: так было мне одиноко и непонятно всё в жизни.
Н.Ермилова.
Фото автора.
