Когда говорят о февральской революции, то помнят восстание Петроградского гарнизона, спорят о том, кто из гвардейцев восстал первым, волынцы или павловцы, обсуждают отречение от престола императора Николая II. Но в стремительном потоке тех дней из исторической памяти выпадает одно событие, удивительное и грандиозное, обеспечившее победу демократической революции, – Ораниенбаумское восстание, принявшее форму организованного похода мощно вооружённых запасных полков на помощь восставшим в столице.
Продолжение. Начало №№ 48, 1, 3.
Вечером 27-го февраля один солдат-ружейник возвратился из Петрограда и рассказал товарищам о том, что он своими глазами видел, как фараоны-жандармы лупили публику на Невском проспекте. Он призвал их умереть за свободу». Тогда солдаты 3-го батальона «побежали к цейхгаузу, взяли винтовки и на улицу». Они подняли 9-ю роту и вместе, вооружённые, пошли к 10-й роте. Она «не хотела выходить. Но восставшие дали несколько выстрелов, и рота вышла». Командир 6-й роты заявил своим солдатам: «Банда оружейников напилась пьяная, забрала ружья и патроны в своей кладовой и теперь расстреливает ваших товарищей». Но его приказ «унять этих пьяниц» солдаты молча выполнять отказались, а затем присоединились к восставшим, забрав в кладовой ружья, патроны, пулемёты, пулемётные ленты.
Вспоминавшие о восстании участники в одном сходятся. «Произошло всё стихийно, без организации, под влиянием петербургских событий и общей ненависти к правительству и самодержавию». «Нет, нас, освободителей, никто не вёл, а мы сами шли» (пулемётчик 6-й роты). «Это был не парад, и полк никто не выстраивал. По существу было почти стихийное вооружённое восстание солдатской массы» (пулемётчик М. А. Лёзин).
В полку было 1,5 тысячи пулемётов и тысячи винтовок. Офицеры не сумели удержать пулемётчиков от захвата оружия, но успели с некоторых пулемётов снять замки, обезвредив как оружие. Во время митинга на плацу у бараков 1-го пулемётного полка (ныне на месте плаца – стадион «Спартак») возбуждённые солдаты, угрожая оружием, выгнали офицеров, пытавшихся отговорить от похода в Петроград на помощь восставшим. Против возражали и меньшевики, опасаясь напрасного кровопролития. В те же минуты в Офицерском клубе полковник Жерве с офицерами решали, как подавить бунт. С плаца лавина восставших потекла по Михайловской улице к железнодорожному вокзалу. На углу Михайловской и Александровской улиц дорогу преградил пулемётный огонь, стреляли офицеры, которыми по приказу Жерве командовал штабс-капитан Борщевский. Откуда стреляют, в темноте понять было трудно. Скородумов рассказывал: «Чтобы перейти этот перекрёсток, солдаты устроили перебежку, во время которой раздались опять пулемётные выстрелы, но прицел был взят низко и пули попали в трупы убитых. Затем огонь прекратился…» (12 убитых тогда солдат гарнизон Ораниенбаума торжественно похоронил 18 марта в ограде церкви в память Преображения Господня на Михайловской улице). Были также раненые и трусы, сбежавшие в темноте в ближайшие деревни.
Ожесточённая стрельба шла у Офицерского клуба, осаждённого солдатами. В городе было около пяти случаев стрельбы по восставшим, начались пожары. Ещё в 1980-е годы хорошо были видны с нагорной стороны выщербины от пулемётных очередей по высокой колокольне собора Св. Михаила Архангела.
Взяв станцию, восставшие, по свидетельству Скородумова, «приготовили воинские поезда для переправы, но затем решили идти пешком, ввиду того, что опасались умышленного крушения поезда со стороны старой правительственной власти».
Немногие осмелившиеся уехать на поезде в Петроград через час были на Балтийском вокзале. Большинство же отправилось в первом часу ночи пешком, попутно захватывая склады с оружием, продовольственные магазины и лавки, запасаясь необходимым. Пулемётчик Иван Ильинский вспоминал: «Картина, понятно, была повстанческая, кто надевал ленты через плечо, кто надевал буханку хлеба на штык винтовки, кто вооружался пулемётом… Вся масса несла на себе оружие».
Решение пешего похода было дерзким не только потому, что пройти надо 41 километр по шоссе, вдоль покрытого льдом залива, на морозе в 18,5 градуса Цельсия. На пути находились многотысячные, хорошо вооружённые гарнизоны Петергофа и Стрельны, и как встретят, никто не знал. С уходом повстанцев офицеры вновь попытались овладеть в Ораниенбауме ситуацией, но установилось безвластие. С полудня громили лавки, магазины, погреб гостиницы «Медведь», склад денатурированного спирта. Сожгли дома виноторговца А. Алексеева.
Первым на пути находился скромный деревянный посёлок Мартышкино. Вперемешку с домиками крестьян и рыбаков, огородами стояли большие старые, в разные цвета окрашенные, уютные дачи с садами. В мирное время летом в них жили дачники, а в войну заняли офицеры с солдатами учебных команд. Они влились в лавину восставших. Полковник Жерве успел организовать в Мартышкино засаду, но она успеха не имела.
В Мартышкино к восставшим присоединилась учебная команда «Кольт». Её подпоручик А. И. Тарасов-Родионов, тогда уже большевик, позднее так живописал шествие: «Визг и скрежет замёрзших колёсиков сотен станков пулемётов в кожухах и без кожухов, которые на верёвках тащатся, как стальные барашки, за каждым пятым-десятым солдатом. Железный бряк пулемётных двуколок, ползущих за мухрастыми, кудрявыми от белого инея лошадьми. Лязг винтовок. Стальное щёлканье штыков. Говор и крики упрямо и непрерывно идущих и изредка озаряющих вспышками махорочных цигарок свои настойчиво скуластые, серьёзные мужицкие лица».
Другой участник похода, М. Соловьёв, вспоминал: «К трём часам ночи всё шоссе от Ораниенбаума вплоть до Петергофа было покрыто густыми движущимися колоннами солдат, кавалерии, двуколками, нагруженными пулемётами, пулемётными лентами и патронными пачками, походными кухнями, санитарными повозками. Казаки с пиками наперевес беспрестанно скакали туда и обратно, подгоняя отстающих. По правой кромке шоссе мчались автомобили, освещающие прожекторами бесконечное море голов…»
Разорвав связь между солдатами и офицерами, восстание разрушило их формальную организацию. По сути, эта двигавшаяся к столице лавина солдат не была больше ни прежним 1-м пулемётным полком, ни прежними отдельными командами, но и не являлась бессознательно и бесцельно движущейся толпой. Единая цель объединяла эту стихийно возникшую повстанческую армию. Её бойцы не знали почти ничего о реальном положении в столице, прибрежные огни и отблески пожаров в которой временами виднелись на горизонте. Но на предложения дождаться утра, отвечали: «К утру в Питере всех перебьют! Мы опоздаем!»
Большевики прапорщик Адам Семашко, подпоручик Тарасов-Родионов, рядовые Иван Ильинский и Иван Газа безуспешно пытались внести организованность в ряды повстанцев. Руководящую роль пытался играть солдат Александр Жилин, раненный в ногу и разъезжавший на лошади вдоль растянувшейся в движении колонны. Историки называли разные имена руководителя похода, но его участник М. А. Лёзин им возражал: «Если где-нибудь говорят, что полк был приведён одним лицом, то это тоже будет неправда. Один человек не мог никоим образом поднять на восстание и привести в Петроград 19-тысячный полк».
В. ЧЕРНЯЕВ,
журнал «Звезда» № 2, 2017 г.
Продолжение следует.
