В Ленобласти уже год обсуждаются планы по строительству глинозёмного завода в Ломоносовском районе. За основу планируется взять китайский завод Wenfeng. О том, как работает современный глинозёмный завод, рассказывает директор завода «Бокситогорский глинозём», расположенного в городе Бокситогорск Ленинградской области, Анатолий Голованов. Он более 30 лет в отрасли. Был председателем комитета по промышленности правительства Ленобласти. Сегодня – куратор проекта, был в составе делегации на китайский аналог Wenfeng.
— Планы строительства Ленинградского глинозёмного завода подвергаются критике активистов из соседнего с Ломоносовским районом города Сосновый Бор, прогнозы общественников порой апокалиптичны. Как вы относитесь к радикальному протесту? РУСАЛ обвиняют чуть ли не в создании риска уничтожения экологии города Сосновый Бор.
— Во-первых, планы строительства завода касаются, в основном, Ломоносовского района. Во-вторых, радикально настроена только группа людей. В-третьих, приведу пример: в своё время против завода на Украине, в Николаеве, действовали похожими методами, РУСАЛ с ними судился и выигрывал.
— В РУСАЛе часто говорят, что сравнивать современный глинозёмный завод со старым производством нельзя. Но тот же метод Байера изобрели еще в Российской империи.
— На самом деле, в методе Байера – самом эффективном и максимально щадящем для окружающей среды – с того времени неизменными остались только основные химические формулы. С технологической точки зрения он непрерывно совершенствовался и адаптирован под сегодняшние реалии. На новых заводах используются гораздо более производительные и эффективные агрегаты. Если сравнивать с оснащением заводов, построенных в 1970-х, то очевидно, что современное оборудование занимает значительно меньше места, обладает гораздо большей производительностью. Предприятие работает на основе технологических решений, заметно снижающих расход сырья и энергии и радикально минимизирующих влияние на окружающую среду.
— Что этот метод из себя представляет, если простым языком?
— Берём боксит, в нём содержится оксид алюминия, это полезный элемент. Измельчаем и смешиваем его со щелочным раствором. Затем смесь направляется в герметичные устройства, где под высоким давлением и при очень высокой температуре происходит выщелачивание. Содержащийся в боксите оксид алюминия вступает в реакцию со щелочью, в результате чего формируются раствор с полезным элементом и осадок, который станет отходом. Затем они разделяются и обрабатываются отдельно. В результате выделяется оксид алюминия – это и есть глинозём и основной отход – красный шлам. В раствор добавляется известь, убираются примеси. Существуют модификации этого метода – высокотемпературная и низкотемпературная. Выбор зависит от качества руды и необходимых условий переработки. Высокотемпературная требует больших капзатрат, но снижает операционные расходы и улучшает эффективность извлечения алюминия. Это позволяет быстрее и эффективнее обрабатывать руду, что особенно важно при больших объёмах производства. Низкотемпературное выщелачивание требует меньших затрат на строительство, но имеет более высокие операционные расходы. В современном глинозёмном производстве действует довольно чёткая логика: возьмешь качественный боксит – сможешь применить метод Байера, он применим только для бокситов определённого качества. Тогда получишь минимальное воздействие на среду и снизишь расход энергии и сырья. Все новейшие заводы в мире сегодня используют именно метод Байера.
— Есть ли альтернатива бокситам как руде?
— В России работают два завода по получению глинозёма из нефелинового сырья по методу спекания. Однако технология энергозатратна и велик риск увеличения воздействия на окружающую среду. Теоретически можно получать глинозём из любой алюмосодержащей руды, но это очень сложная технология, которая пока не реализована в промышленном масштабе.
— На китайский завод Wenfeng, аналог которого собираются строить у нас, бокситы из порта доставляют грузовики.
— У них просто альтернативы пока нет, потому что нет железнодорожной ветки. У нас, если глинозёмный завод будет построен, бокситы будут поставляться по железной дороге. Кстати, в мире есть заводы, где руда доставляется закрытыми конвейерами длиной в десятки километров. Знаю, что государство предлагает «Венфенгу» эту идею и готово вложиться в такой транспортёр.
— Сколько километров от порта Усть-Луга, откуда придётся доставлять бокситы, до возможной точки расположения завода?
— Сразу оговоримся: участок под строительство ещё не определён. Сейчас такая фаза проекта, когда ещё идут изыскания, затем будет ряд чётко регламентированных государством шагов, основные можно посмотреть на сайте ЛГЗ. Если предположить, что строить будем где-то в районе нынешних изысканий (то есть в Ломоносовском районе), то от места выгрузки боксита до переработки получается около 80 километров.
— Как будет осуществляться водозабор, какие варианты?
— Забора воды из источников на поверхности – реки или озера – не будет. На западе Ленобласти свободных источников поверхностной воды нет. Река Луга расписана под объекты в зоне порта Усть-Луга. Ближайший водный объект, откуда можно было бы взять воду, это река Нарва – 100 км по прямой, это нереально. Воду планируется брать из подземного месторождения. Оно расположено глубже любых артезианских скважин 47 региона – около 200 метров. В Роснедрах нам предоставили архивные данные, мы их обработали, и они предварительно подтвердили запасы. Но в советское время они не были разведаны подробно. Сейчас идут изыскания, подземная вода – один из предметов исследования. По предварительным данным, вода минерализована и не пригодна для питья, соответствует качеству технической.
— Давайте поговорим про отходы завода, красный шлам. Какую площадь займёт шламовое поле? Сколько будет шлама?
— Красный шлам – основной отход глинозёмного производства – состоит в основном из соединений железа (этим обусловлен цвет) и песка. Содержит и остаточный алюминий, титан и редкоземельные элементы. Проекта пока нет, поэтому точно сказать, какую площадь займёт красный шлам, пока невозможно. Способ хранения – ультрасухой, то есть перед размещением шлам отжимают пресс-фильтрами, но сохраняют чуть более 20 процентов влажности. Такой шлам «не течет и не пылит». При переработке качественного боксита на тонну глинозёма образуется примерно столько же шлама. Это ещё один аргумент в пользу переработки качественного боксита – иначе отходов будет больше. Мощность завода – 4,8 миллиона тонн в год. После заполнения шламовое поле рекультивируют. При этом в проект будет заложено строительство передела для повышения содержания железа в шламе для получения концентрата – сырья для металлургической и цементной промышленностей.
— Недавно РУСАЛ приобрёл долю в 30 процентов на «Венфенге», получив доступ к новейшим технологиям глинозёмного производства: завод в Таньшане – один из самых современных, а Китай – лидер в отрасли, более половины мирового производства глинозёма сосредоточено в этой стране. Для чего приобретена доля в «Венфенге»? Мы что, сами не можем построить?
— Здесь два разных вопроса. Первая причина партнёрства – доступ к стабильному и экономически оптимальному источнику глинозёма. Как известно, из-за геополитических событий РУСАЛ лишился заметной части своего глинозёма. Пришлось покупать на рынке, дорого, но другого выхода не было. Теперь часть потребности закрываем, получая необходимый продукт. Вторая – доступ к наилучшим на сегодняшний день технологиям производства. Касательно проектирования, скорее всего, проект будут делать китайцы. Они сегодня лидеры мирового уровня. У нас на данный момент компетенций такого уровня, увы, нет. Основное технологическое оборудование и технические решения – китайские. В том числе и программное обеспечение, базы данных, контроллеры, системы автоматизации. Собственно, китайцы это всё и так сегодня делают для всего мира.
47news.
На снимках: на глинозёмном заводе в Бокситогорске.
Фото из открытых источников.
